Иллюстрация: Мария Ладен

Театральные формы в Планетарии

Первый планетарий в России появляется во времена СССР, спустя шесть лет после открытия первого в мире планетария в Германии, и становится четырнадцатым планетарием в мире (после планетариев в Германии, Австрии, Италии).

В 1926 году ряд ученых и общественных деятелей предложили создать в Москве планетарий, увидев в нем способ пропаганды новых научных идей и философии материализма в области построения Вселенной. Идея оказалась весьма заразительной, ее поддержали власти и образованная часть общества. В 1927 году в конструктивистcком журнале «Современная архитектура» был опубликован первоначальный вариант проекта планетария, который рассматривался как массово-зрелищный комплекс универсального назначения. Зрительный зал планетария мог быть использован не только для лекций по астрономии, но и для других целей — концертов, спектаклей, собраний, митингов и др. В том же году были высказаны соображения об использовании для планетария существующих зданий, как это тогда было принято: одной из церквей (особенно привлекала идея приспособления под планетарий недостроенного собора Александра Невского на Миусской площади) или здания 2-ого Государственного цирка на Садово-Триумфальной улице, в котором теперь располагается театр Сатиры. Поиск и анализ возможностей продолжались почти год, и только в 1928 году было принято окончательное решение строить специально предназначенное для планетария здание.

23 сентября 1927 года, в день осеннего равноденствия, был заложен первый камень фундамента нового здания, а 5 ноября 1929 года для публики открылся Московский планетарий. На открытии присутствовали не только весь Московский совет, члены Советского правительства, члены дипломатического корпуса, но и культурная общественность, многие ученые, писатели. Были там Константин Георгиевич Паустовский, Лев Кассиль. Владимир Маяковский пришел на открытие Московского планетария, после чего в декабре 1929 года написал свое знаменитое стихотворение: «Пролетарка, пролетарий, заходите в планетарий». Первый в стране «звездный театр» стал выдающимся сооружением московской архитектуры 1920-х гг., одним из лучших примеров русского конструктивизма. Композиция здания отличалась цельностью, лаконичностью, хорошими пропорциями и полным отсутствием лишних деталей. По существу, для зрелищных учреждений началась новая эпоха астрономических театров. Наука и просвещение становились более доступными, популярными и зрелищными.

Параболический купол был неким художественным открытием молодых конструктивистов.

Ведь тогда и в других странах планетарии, цирки и подобные сооружения не перекрывались параболическими куполами. Планетарий сразу стал заметным событием в стилеобразующих процессах архитектурного авангарда. Он широко освещался в отечественной и зарубежной печати.

Технология естественным образом определила круглую форму в плане зала и всего здания с пристроенными к нему лестницами, проекционной, помещения для аппарата и главного входа. На первом этаже почти все пространство занял вестибюль-фойе и малая лекционная аудитория. На втором этаже — главный демонстрационный зал вместимостью 500 человек, который занимал все подкупольное пространство. При нем практически не оказалось необходимых подсобных помещений. Зал был связан с фойе тремя лестницами: одна использовалась для входа, две другие — для выхода публики. Четвертая винтовая лестница имела чисто технологическое назначение — служила выходом для оператора из блока управления аппаратурой. В пояснительной записке к проекту авторы писали, что «зрительный зал может быть использован не только для сеансов планетария, но и для других целей — концертов, собраний, митингов, спектаклей». С 1930 года последовали мелкие реконструкции и пристройки к новому зданию. Новый тип сооружения приходилось совершенствовать в процессе эксплуатации. Вначале к зданию была пристроена сзади небольшая кинопроекционная и начал осваиваться невысокий подвал для хозяйственных нужд: кладовых, буфета и библиотеки. Вестибюль оказался тесным, был уничтожен гардероб: зрители сидели в зале в пальто, что облегчало график движения посетителей, но создавало определенные неудобства.

Важно отметить, что появление нового типа культурно-образовательного просветительского учреждения произошло на подъеме научной мысли, когда в воздухе носятся и активно обсуждаются общественностью идеи Циолковского, Цандера. Планетарий имел принципиальное значение для вступления в новую эпоху развития культуры и науки. Традиционному театральному зрелищу противопоставлялись не только новые виды массового действа, носящие политико-агитационный характер, но и зрелища, преследующие научно-просветительские цели, в том числе и атеистические.

День 8 февраля 1935 года стал знаковым в истории планетария. В этот день мертвое небо было оживлено вступившим в действие аппаратом Константина Николаевича Шистовского «мерцание звезд». Звезды, проектирующиеся на купол, стали мерцать, создавая полную иллюзию настоящего звездного неба. Надо отметить что ни один из существовавших в то время во всем мире восемнадцати планетариев не смог добиться подобного эффекта мерцания. Любопытно, что сам изобретатель аппарата «Планетарий» профессор Бауэрефельд считал эту задачу технически неразрешимой. В 1935 году газета «Известия» в заметке «Оживление неба» сообщала: «...пять лет назад планетарий показал лишь неподвижную картину звездного неба... Сейчас посетитель планетария может уже видеть солнечное и лунное затмения, кометы, падающие звезды, полярное сияние, восход Солнца, зарю...».

С самого открытия планетария в Москве главной задачей его деятельности стала театрализация лекций, составляющих основную нагрузку планетария. Вот почему уже в 1937 году появились первые спектакли о борцах научного мировоззрения.

Они назывались просто: «Галилео Галилей», «Джордано Бруно» и «Коперник» (к слову сказать, две большие статуи Бруно и Галилея стояли в фойе планетария). Спектакли представляли собой живописные романтические рассказы о героях науки. Авторами были, как правило, сотрудники самого московского планетария. Например, автором «Галилео Галилея» был известный методист и популяризатор астрономии кандидат педагогических наук Виталий Алексеевич Шишаков. Также в создании этих спектаклей принимал участие профессор Константин Георгиевич Баев, немало труда в создание и режиссуру этих спектаклей вложил первый директор и создатель планетария Константин Николаевич Шистовский — человек разнообразного таланта и большого артистического дара. Не случайно он был близким другом Константина Сергеевича Станиславского и Николая Павловича Охлопкова.

Спектакли привлекали великолепными художественными и музыкальными постановками, где действовали, в основном, актеры различных театров Москвы. По вечерам, по крайней мере раз в неделю, шли спектакли с полным аншлагом. Визуальный ряд был на самом высоком уровне: скромные, но очень выразительные декорации, использовалась хорошая классическая музыка Бетховена, Чайковского, Глинки, Баха.

В планетарии не было достаточно места, чтобы разнообразить сцену, все, в основном, происходило в зале. Подмостками служила освещенная софитами небольшая подвижная площадка, которая позволяла производить смену декораций; гримерная помещалась в небольшом помещении с отдельным входом в звездный зал.

Театр не был официальным и не числился среди московских театров как отдельная, самостоятельная сцена, но актеры с энтузиазмом и легко соглашались на выступления под звездным небом. Эта новая форма популяризации знаний дала положительные результаты, о чем говорили многочисленные положительные отзывы посетителей и печати. Известно, что Дмитрий Смолин был сценаристом и режиссером-постановщиком спектаклей в Московском планетарии в 1937–1941-е гг., но, к сожалению, подробных сведений об этом человеке не сохранилось.

Однако с ростом театра все труднее было организационно совместить его работу с лекционной — проведение обычных массовых лекций мешали, к примеру, репетициям труппы. Кроме того, в театре началось отклонение от основной линии — освещения борьбы передовой науки с религией; стали подготавливаться к постановке пьесы, не имеющие отношения к астрономии, театр стремился стать самостоятельной организацией внутри планетария. Окончательно деятельность первого, так называемого «научного театра», остановило начало войны.

После войны идея возрождения театра очень долго носилась в воздухе, но перевесил практический момент, т.к. в это же время в программе появилось значительно количество разнообразных циклов лекций для школьников, которые стали приносить основной доход московскому планетарию, и времени для театра не оставалось. Тем более, что театр требовал формирования актерской труппы, изготовления костюмов, декораций. В 1950-е гг. нашлись энтузиасты: очень много времени уделяли идее театра такие крупные режиссеры, как Завадский, Охлопков, режиссер театра им. Моссовета Осетинский. Шла работа над спектаклем «Истина дороже» о жизни, героической деятельности и гибели итальянского философа Джордано Бруно. Но создание спектакля, декораций, и другие затраты обременяли директора планетария, который был в те годы в ведении Всесоюзного общества знаний, и, сославшись на плохую акустику, чиновники загубили идею театра, несмотря на то, что спектакль был к этому времени готов, на него уже были готовы продавать билеты. Вместо него запустили цикл лекции на фундаментальные темы, одной их которых была «астрономия на службе народного хозяйства».

Но уже в 1957 году в Московском планетарии был создан любительский театр ПХУТЭМ (Планетарский Художественный Театр Эстрадных Миниатюр). Инициатором создания театра был известный в то время популяризатор науки, детский писатель и поэт, научный сотрудник планетария, фронтовик Владимир Чухров. Основным жанром театра были пародии (порой ловко замаскированные) на различные негативные явления в научно-просветительской деятельности. Актерами были сами сотрудники планетария и приглашенные актеры из ведущих театров Москвы. Консультировал же участников сам Аркадий Райкин. Отлаженные отношения с московскими театрами, позволили обеспечить ПХУТЭМ всем необходимым инвентарем и бутафорией.

В числе актеров ПХУТЭМа числились выдающиеся ученые-астрономы: Е.К. Страут, Б.А. Максимачев, С.В. Широков и др. ПХУТЭМ выезжал на гастроли и выступал во многих городах и республиках СССР.

Театр прекратил существование в 1975 году после смерти его основателя В. Чухрова.

Однако творчество ПХУТЭМа не предано забвению. В 1998 году спектакль «Лунный переполох» был поставлен учениками астрономической школы «Арго» при Московском планетарии в помещении Зоологического музея Москвы, где школа располагалась вплоть до 2003 года. В настоящее время этот спектакль входит в репертуар любительского студенческого театра «Культурный слой» Московского Государственного Университета Культуры и Искусств.

До 1977 года основу работы планетария продолжали составлять лекции, когда впервые стала внедряться новая форма работы — аудиовизуальные программы выигрывавшие красочностью и эмоциональностью. Изначально планетарии в СССР несли основную функцию — атеистическую пропаганду, что сильно ограничивало развитие новых методик.

Тем не менее, лекторы московского планетария были людьми очень талантливыми. Во внимание принимались не только сценическая выразительность лектора, но и его умение преподнести материал, своего рода смесь ораторского искусства с театральным действием. Лекторы обладали хорошими голосовыми данными, осанкой. Актеры преподавали лекторам ораторское искусство, например, очень большую роль в становлении профессионализма сыграла актриса театра Моссовета Валентина Григорьевна Холина, много лет шефствовавшая над планетарием. Ирина Владимировна Вагау, наряду с ролью экскурсовода астрономической площадки занималась с сотрудниками орфоэпией.

Плодом этой работы стали лекции-спектакли, спектакли одного актера. Например, «Сквозь тернии к звездам» — лекция о юности Ломоносова, автор Константин Николаевич Шистовский. Все лекции он писал в стихах, представления были богато декорированы не только с помощью статической декорации, но и светотехникой. Так можно было видеть и грозовые облака, и разряд молний. Замечательный эффект создавали лекции-сказки. Например, в одной из этих лекций по небу среди звезд летал ковер-самолет. Было еще «Путешествие Афанасия Никитина в Индию» Бориса Шишкина — пленительная лекция, которая показывала все чудеса этой страны. Она шла под музыку Испанской увертюра № 1 «Блестящее каприччио на тему Арагонской хоты» Михаила Глинки. Музыка и видеоряд находили отклик зрителей. На эти лекции-спектакли приходили семьями, а иногда и целыми производственными делегациями, чтобы увидеть светотехнические зрительные чудеса.

Кризис театра в 1980-е гг. приводит в необходимости поиска новой сферы театральной деятельности. И именно планетарий дает возможности нового использования света и звука, выразительных средств (например, проекции на купол планетария, игра под звездным небом, имитирующем реальное небо в заданных месте и времени).

Площадка, предлагаемая планетарием, недоступна ни одному другому типу театрального здания, условность здесь сведена к минимуму, игра идет непосредственно среди зрителей.

В 1980-е гг. на границе профессионального и любительского театра образовалось пространство, где возникали новые коллективы — молодежные студийные театры. В условиях того времени им не суждено было оторваться полностью от любительской среды, хотя многие из них перерастали рамки любительских объединений и своим отношением к делу, и качеством постановок. Это были именно студии, т.е. формирующиеся, развивающиеся самостоятельные театральные образования, большинство которых стремилось к профессиональному уровню работы.

В 1989 году при московском планетарии, заполняя характерное для эпохи пустое пространство между любительским и профессиональным театром, был снова создан театр «Планетариум-театр» или «Фантастически й ». К этому времени поменялись идеологические установки в о& nbsp ;бщес тве и спектакли становились не о жизни борцов за научное мировоззрение, а по мотивам «звездных» сказок, произведениям писателей фантастов, на библейские сюжеты.

Первым спектаклем стала музыкальная постановка «Вселенная Николая Рериха» режиссера Сергея Скрипкина, главную роль в котором исполнял Сергей Королев, актер Большого театра. Постановку сопровождала проекция на купол планетария картин художника.

А благодаря сотрудничеству Московского планетария с баптистской общиной Москвы и газетой «Протестант» появились великолепные рождественские и пасхальные театральные спектакли под небом планетария. Спектакли «Звезда Вифлеема» и «История, рассказанная в Иерусалиме» шли всегда с аншлагом. Этот опыт показал, как эффективна в астрономической досуговой деятельности методика смешения науки, религии и искусства. На этих спектаклях создавалось ощущение причастности к происходящему на сцене под звездным небом планетария. В такой своеобразной форме зрители узнавали о звездном небе христианства, о тайне Вифлеемской звезды, о лунном затмении, происшедшем в момент распятия Иисуса Христа (затмение 03.04.33 года н.э.). Узнавали об этом не из уст лектора или рассказчика, а от «оживших» на сцене библейских персонажей: от восточных магов-звездочетов, от пастухов, от Иосифа и Марии и многих других.

Однако дальнейшего развития эта практика не получила. И опыт московского планетария в нашей стране следует рассматривать как уникальный.

Также были поставлены спектакли «Маскировка», который, по сути, явился зарождением интерактивной постановки, вовлекая зрителя непосредственно в участие в действии (зал представлял собой внутренность космического корабля); «Смерть» по мотивам сатирической комедии Вуди Аллена 1975 года «Любовь и смерть». Сюжет разворачивается на фоне России эпохи наполеоновских войн, где герои рассуждают о философских и мировоззренческих проблемах.

Невозможно не отметить антрепризный спектакль «Калигула» (по одноименной пьесе Альберта Камю), который шел при использовании оборудования планетария — аппарата «Планетарий». Автором сценария и постановщиком был Олег Осетинский, знаменитый русский кинодраматург, кинорежиссер, преподаватель музыки, писатель, журналист. Главную роль исполнял французский актер Лоран Шанто, роль придворного поэта — Михаил Мамаев. Однако в связи с закрытием Московского планетария в 1994 году на ремонт, театр прекратил свое существование и был реорганизован в «"Образовательный центр «Планетариум», выпускающий уникальные аудиовизуальные комплекты для школ и внешкольных учреждений по разным областям знаний.

Примечательно, что главным архитектором проекта реконструкции здания Московского планетария в 2002–2007 гг. являлся Александр Викторович Анисимов, выполнивший ряд работ по формированию новых типов общественных зданий и театральных объектов.

По проектам А.В. Анисимова построен ряд зданий в Москве и других городах: это главный архитектор проекта нового здания и реконструкции старого Театра на Таганке (1973–1976 гг.), автор интерьера зала для прослушивания Московского театра миниатюр (1992 год), главный архитектор проекта Московского театра классического балета на Скаковой улице (1997 год).

Таким образом, мы видим, что история театра в московском планетарии делится на три самостоятельных этапа, три театра. Первый из них, возникнув еще до Великой Отечественной Войны, представлял собой самодеятельный театр, но в то же время имел отличительную особенность — отсутствие агитационного начала. В то время как одной из главных целей самодеятельных коллективов является обличение худших проявлений и симптомов эпохи, сатирическое высмеивание, в театре московского планетария можно говорить о четкой научной составляющей первых спектаклей, чья специфика находилась в поле астрономии. При этом научность не имеет ничего общего с атеистической составляющей лекционного направления основной деятельности.

Вторая волна театра 1957–1975 гг. уже полностью соответствовала своей эпохе, неся сатирическое пародийное начало.

Театр 1989–1994-х гг. отразил период распада СССР, ставя свободные спектакли на религиозные темы, открыто сотрудничая с баптистской общиной. Другую существенную часть спектаклей составляли постановки, созданные по мотивам писателей-фантастов, которыми зачитывалась вся страна, и которые будоражили воображение советских людей.

Интервью 1

Интервью с Борисом Алексеевичем Максимачевым

(расшифровка фонограммы от 1 июля 2010 года)

Борис Алексеевич Максимачев — популяризатор астрономии и космонавтики, преподаватель астронавигации первых советских космонавтов, один из выдающихся ученых в области астрономии и астронавигации, родился в 1923 году, и ещё с детства заболев звёздным небом, решил посвятить себя науке о Вселенной. И мечта его сбылась. Ещё до войны он стал активным участником становления знаменитого Московского планетария, а в её начале, работая на заводе, помогал читать специальные астрономические лекции, разработанные для бойцов Красной Армии. В октябре 1941 года Борис Алексеевич Максимачев ушел на фронт в войска ПВО Московского военного округа, на защиту неба Москвы. В 1943 году, после окончания Горьковского артиллеристского училища Борис Алексеевич был направлен офицером в Закавказский военный округ, в войска ПВО, где прослужил до 1954 года. После демобилизации он вернулся в Москву и поступил работать в Московский планетарий, параллельно учась в пединституте на вечернем отделении. В дальнейшем работая в должности заместителя директора Московского планетария по научной работе, с начала 60-х годов и в течение 30 лет Борис Алексеевич Максимачев вёл курсы по астронавигации в рамках подготовки к полётам будущих космонавтов в Московском планетарии и Звездном городке. Скончался Борис Алексеевич 12 июля 2010 года.

— Борис Алексеевич, расскажите, пожалуйста, о первых пьесах, поставленных в планетарии.

Максимачев: Три героя, три борца за научное мировоззрение: Бруно, Коперник, Галилей. Они всегда были у нас в особом почете. Они были образцами, героями. Так назывались и спектакли. Хотя в это время в астрономии была пропаганда «шапочных знаний», астрономия стояла на службе народного хозяйства, цель лекций, шедших в планетарии, была утвердить научный материализм.

— Т.е. театр имел скорее прикладное значение?

Максимачев : Да, театр имел прикладное значение. Звездный театр был широко известен в то время, в газетах публиковались репертуар, расписание. Основной труппы не было, теперь это называется антреприза — сборная труппа актеров Московских театров. Идей звездного театра очень интересовался Станиславский.

— Как Вы думаете, что привлекало в этом театре?

Максимачев: Привлекала необычность сцены, звездное небо, которое с музыкальным сопровождением производили небывалое впечатление. Да и зал можно трансформировать любым образом с помощью светотехники.

— Когда спектакли перестали показывать?

Максимачев: Вообще, я могу сказать, что это война разрушила спектакли. Аппарат планетарий, использовавшийся при постановках, был наиболее драгоценным сооружением Москвы (в свое время за него было уплачено 100 золотых рублей), он был разобран на части, упакован в ящики, которые были готовы к транспортировке. Но не хватило транспортных средств и их закопали на территории планетария. Вскоре территория была занята военным объектом, на месте астрономической площадки стояла зенитная батарея из четырех приборов. На куполе стоял двуствольный зенитный пулемет.

— Борис Алексеевич, а что происходило после 1945 года с театром?

Максимачев: После войны очень долго идея возрождения театра носилась в воздухе, но здесь перевесил практический момент, т.к. тогда стали появляться лекции для школьников и времени для театра не оставалось.

Хотя в 60-х годах нашлись энтузиасты: очень много времени уделяли этой идее такие крупные режиссеры, как Завадский, Охлопков, Осетинский. Шла работа над спектаклем «Истина дороже» о жизни и героической деятельности, гибели мученика науки итальянского философа Джордано Бруно. Но бюрократические силы действовали активно: создание спектакля, декораций и другие затраты затрудняли директора московского, который был в ведении Всесоюзного общества знаний, и, сославшись на плохую акустику, чиновники загубили идею театра. Но спектакль был готов, на него заказывались билеты, и много желающих было посетить. В общем, после года подготовки идея повисла в воздухе. Хотя спектакль был отрепетирован. Вместо него запустили лекции на фундаментальные темы.

— И театр перестал существовать?

Максимачев: Не совсем.

Лекторами планетария всегда были люди очень талантливые, во внимание принималось не только сценическая выразительность лектора, но и его умение преподнести материал, смесь ораторского искусства с театральным действием.

Лекторы обладали хорошими голосовыми данными, для этого они занимались орфоэпией. Актеры преподавали нам ораторское искусство, например, актер, Милошевский. Очень большую роль в создании театрального профессионализма сыграла актриса театра Моссовета Валентина Григорьевна Холина, много лет вела шефство над планетарием. Ирина Владимировна Вагау, наряду с ролью экскурсовода астрономической площадке занималась с сотрудниками орфоэпией. Были созданы лекции-спектакли, спектакли одного актера. Например, «Сквозь тернии к звездам» — лекция о юности Ломоносова. Автор Константин Алексеевич Шистовский, все лекции он писал в стихах. Лекции были богато декорированы не только с помощью статической декорации, но и светотехникой. Так можно было видеть и грозовые облака, и разряд молний. Замечательный эффект создавали лекции-сказки. Например, в одной из этих лекций летал ковер-самолет по небу среди звезд. Ветер колышет его полы.

— Это были лекции или же готовился материал на основе каких-либо художественных произведений?

Максимачев: Были исключения, например, «Полет на Луну» Владимира Чухрова, поэма была издана отдельной книгой. Лекция «Путешествие Афанасия Никитина в Индию» Бориса Шишкина. Это пленительная лекция, которая показывала все чудеса этой страны. Под музыку Глинки «Испанского каприччо» загорался костер Дж. Бруно, и в пламени погибал мученик науки, который одним из первых пропагандировал идею множественности миров. Музыка и видеоряд находили отклик зрителей.

— Много ли зрителей обычно присутствовало?

Максимачев: Приходили семьями, а иногда и целыми производственными делегациями, чтобы увидеть светотехнические зрительные чудеса.

Кроме того, был собственный театр. Участниками были сотрудники, но они пользовались консультациями Аркадия Райкина. В основном сцены на юмористические события самого планетария, ведь в самом планетарии было немало известных людей: путешественники Папанинцев, Ширшов, Отто Юрьевич Шмидт, штурманы самолетов Водопьянов и Каманин. Вся жизнь страны находила отражение в этих самодеятельных спектаклях. Театр в планетарии тесно вошел в историю Москвы, отражал злободневность.

Интервью 2

Интервью с Тамарой Григорьевной Зайцевой

(расшифровка фонограммы от 15 сентября 2010 года)

Тамара Григорьевна Зайцева родилась в 1921 году. До начала войны жила на Тверском бульваре, несколько раз посещала спектакли московского планетария вместе с мужем Платоном.

— Вы шли именно на спектакль? Или случайно попали на него?

Зайцева: Мы жили рядом, на Тверском бульваре. Мы там гуляли, это был конец 1940 — начало 1941 года, зима, мы заходили в планетарий греться. Нас не очень интересовала постановка, скорее хотелось просто провести время.

— Скорее, это был 1939 год.

Зайцева: Нет, нет, в 1939 году, Платона не было, он приехал в 1940 году в октябре. Так что это был март, апрель 1941, когда мы оказались на спектакле «Галилей». Все время было звездное небо, он стоял с телескопом, смотрел на звезды.

— Это очень интересно, что театр просуществовал до 1941 года. Уже историческое открытие. А содержание можете вспомнить пьесы «Джордано Бруно»? Какие-то детали?

Зайцева:

У меня остались в памяти детали от костра, пламя, это, конечно, была подсветка, актер стоял привязанный. Все актеры были в костюмах. Мы были на спектакле 10 мая 1941 года. Нам некуда было деться, мы пошли в планетарий на постановку, потом я проводила мужа на Ленинградский вокзал.

— Зрителей много было?

Зайцева: Много. Сказать, что много людей в возрасте было, не могу, но было много молодежи. Молодежь гуляла по Садовому кольцу, и куда-то надо было деться, погреться.

Сцену ставили на помост. Кто-то сидел как бы в бельэтаже, кто-то как будто в партере. Сцена была на уровне глаз.

— Получается, что сидения стояли не на одинаковом уровне, а был какой-то подъем?

Зайцева: Да, был подъем. Люди, сидящие сзади, были на уровень выше.

— Звучала ли музыка во время спектаклей?

Зайцева: Да, музыка была. Или оркестр, или фортепьяно. Это была не запись, а живое исполнение.

— Это были полноценные произведения? Или какие-то агитационные постановки?

Зайцева: Это были спектакли в традиционном понимании. Было два действия, между ними антракт. Во время антракта мы спускались в фойе, но там было очень тесно.

— Спасибо большое, Вы очень помогли.

Интервью 3

Интервью с Константином Алексеевичем Порцевским

(расшифровка фонограммы от 16 октября 2010 года)

Константин Алексеевич Порцевский — популяризатор астрономии и заслуженный деятель культуры СССР. Автор книг «Мир знаний. Космос.» (в соавторстве с С. В. Житомирским, «Моя первая книга о космосе» (для детей). Родился Константин Алексеевич в 1922 году. В 1950-60-е гг. лектор Московского планетария (в этот период проводил лекции по астронавигации для первого отряда космонавтов), с 1975 года по 1988 год — его директор.

— Константин Алексеевич, когда Вы впервые попали в планетарий?

Порцевский: Родители привели меня на его открытие в 1929 году, мне было 7 лет. Позже я узнал, что на это событие съехался не только весь Московский совет, но и культурная общественность, многие ученые, писатели. Был там Константин Георгиевич Паустовский, был писатель Лев Кассиль, Маяковский пришел на открытие Московского планетария, после чего написал свое знаменитое стихотворение: «Пролетарка, пролетарий, заходите в планетарий». Осознанно же пришел я в планетарий в начале 1940 года.

— Константин Алексеевич, пожалуйста, расскажите о театрализованных постановках так называемого «Научного театра», действовавшего с 1937 года. Как возникла идея театра?

Порцевский: Как известно, основную смысловую нагрузку при открытии планетария несли лекции.

Хотя слово «лекция» само по себе сухое, оно принижает тон восприятия. Главное же направление лекций — театрализация действия, передача материала в живых образах.

Поэтому уже в середине 1930-х гг. было поставлено три спектакля о выдающихся деятелей науки. Названия были простые: «Николай Коперник», «Джордано Бруно», «Галилео Галилей». Это живописные рассказы о героях науки.

— Кто был автором этих спектаклей?

Порцевский: Авторами их были, как правило, сами сотрудники Московского планетария. В создании принимали участие профессор Константин Георгиевич Баев, Виталий Алексеевич Шишаков, немало труда вложил в создание и режиссуру первый директор планетария Констанстин Николаевич Шистовский. Кстати, он был весьма дружен со Станиславским, Охлопковым.

— Что привлекало зрителя?

Порцевский: Спектакли привлекали великолепными художественными и музыкальными постановками. Актерами были актеры московских театров, были приятные, хотя и скромные декорации.

— Т.е. музыка при постановках использовалась?

Порцевский: Да, использовалась хорошая классическая музыка Бетховена, Чайковского, Глинки, Баха.

— Как была организована сцена?

Порцевский: В планетарии не было много места, чтобы представить сцену в большом разнообразии. Все создавалось под куполом звездного неба. Небольшая, освещенная софитами, вращающаяся площадка, что позволяло производить смену декораций по ходу действия. Гримерная помещалась в отдельном помещении.

— До какого года шли спектакли?

Порцевский: спектакли продолжались вплоть до мая 1941 года.

— Константин Алексеевич, что происходило с театром после войны?

Порцевский: В 1950-х гг. идея театра зажглась с новой силой. Очень много внимания уделяли этой идее такой крупный режиссер Москвы, как Станиславский. Тогда же из театра имени Моссовета провел интересный опыт режиссер Осетинский. Он много работал над созданием спектакля Комарова «Истина дороже». Но, к сожалению, довести дело до конца не удалось. И только уже в 1957 году возник Планетарский Художественный Театр Эстрадных Миниатюр по инициативе опять же сотрудника планетария Владимира Чухрова. В основном репертуар составляли пародии.

— Спасибо большое за Ваше время.